Mondfinsternis

Поэтому никто не обратил внимания на парня с огненно-рыжими волосами и его светловолосого спутника, которого первый вёл на поводке как собаку.

Шулдих и Фарфарелло подошли к стойке бара и, заказав выпивку, стали искать жертву.

Обычно они выбирали из толпы одиноких парня или девушку, угощали его/ее выпивкой, а затем увозили куда-нибудь в отдаленное безлюдное место, где каждый удовлетворял свои низменные желания. Шулдих, для которого род человеческий не делился на мужчин и женщин, трахал их жертву, пока та задыхалась в оргазме. Потом на сцену выходил ирландец, до этого игравший роль зрителя. С каждым разом убийства Фарфарелло становились всё изощреннее, поражая своей безжалостностью и жестокостью, плотские же удовольствия его совершенно не интересовали.

Зато Шулдиха всегда охватывал прилив нового возбуждения, когда он наблюдал, как мастерски управляется со своим любимым ножом одноглазый демон.

Вид крови, её запах, солоноватый вкус сводили с ума. И опять немец ощущал, что наслаждение, как песок сквозь пальцы, ускользает из его рук, а на его место приходит чувство полной неудовлетворенности.

- Привет парни!

Шулдих оценивающе окинул взглядом двух девушек, подошедших к ним с Фарфарелло.

* Надо же, добыча уже сама идет к нам в руки.*

Миловидные близняшки с розовыми хвостиками, в едва прикрывающих их развитые не по годам тела платьицах, с игривыми зелеными глазами и вызывающей улыбкой просто идеально подходили для их игры.

*Повеселимся,* - мысленно сказал Шулдих Фарфарелло. Ирландец широко улыбнулся.

- Lieber Himmel, я ослеплен вашей красотой, - Шулдих очаровательно улыбнулся, поцеловав руку каждой из близняшек, те звонко захихикали.

- Позвольте представиться: Я – Шулдих, а это мой друг Фарфарелло, - он кивнул в сторону ирландца.

Блондин слегка улыбнулся, не отводя взгляда от пульсирующей жилки на шее одной из девушек. Он уже мысленно просматривал картины, как будет вгонять свой нож в податливую, молодую плоть, словно в мягкое мороженое знойным летним днем.

- Я Юри, а это моя сестра Юки.

- Твой друг не разговорчивый, - заметила Юки.

- Он просто застенчивый, - ухмыльнулся немец и подмигнул Фарфарелло.

- Он кажется таким холодным, - добавила Юри.

- Поверь мне, детка, он горячее солнца.

Девушки в унисон засмеялись звонким колокольчиком. Шулдих посмотрел на часы, было уже половина второго ночи, вечеринка в самом разгаре. Пора.

- Девушки, как насчёт того, чтобы поехать покататься? У моего друга шикарная тачка.

- Правда? – Юри посмотрела на ирландца, кокетливо взмахнув ресницами.

- Да, - тихо ответил тот.

Шулдих расплатился, и они вчетвером вышли на улицу, где всё ещё лил дождь, он знал, что должно произойти сегодня ночью, поэтому тихо оплакивал потерянные души. Возле клуба стояла новенькая Х5 цвета расплавленного серебра, дорогая и практичная игрушка. Немец приглашающим жестом указал на машину, девушки радостно захлопали в ладоши, следую за парнями.

Игра становилась всё интереснее.

Фарфарелло сел за руль, в то время как Шулдих с близняшками устроился на заднем сиденье, где стал страстно целовать Юри, пока Юки удовлетворяла его орально. Просто и банально, как обманщица гроза перед началом бури.

После пятнадцати минут езды и одного оргазма Фарфарелло остановил машину под заброшенным мостом, где было темно, без каких-либо признаков жизни. Немец вышел из машины, не на минуту не отрываясь от сладких губ Юри. Девушка притворно толкнула рыжего к стене, улыбнулась и, подойдя вплотную, стала вылизывать его, как самый вкусный леденец.

Фарфарелло подал руку Юки и, притянув её к себе, одним легким движением перерезал девушке горло, та лишь издала глухой стон и утонула в объятиях ирландца, несколько красных капель упали на грязный бетон.

Ни о чем не подозревающая Юри продолжала терзать мочку уха немца, в то время как Фарфарелло посадил её сестру, словно пластмассовую куклу, напротив и принялся водить кончиком ножа по нежной коже лица. Шулдих посасывал ключицу девушки и пристально наблюдал за четкими движениями ирландца. Блондин стал осторожно вырезать глазное яблоко; по щеке, словно слеза, скатилась капля крови. От увиденного у Шулдиха закружилась голова, и он с силой прикусил бархатную кожу. Вскрик. Хруст. И Юри со сломанной шеей упала к ногам немца. Фарфарелло оторвался от своего занятия и удивленно посмотрел на друга, тот в свою очередь не мог оторвать взгляда от изуродованного тела Юки, и, казалось, находился в полной прострации.

Ирландец встал с колен и, подойдя к Шулдиху, нежно слизал с его губ кровь девушки. Немец отшатнулся от него, словно ошпаренный, плохо соображая, что именно сейчас произошло.

- Ммм, - облизнулся ирландец, - Я люблю кровь.

Телепат уставился на блондина, как будто видел его первый раз. В животе запорхали тысячи бабочек, разливая приятное тепло по всему телу. Это неожиданная нежность со стороны хладнокровного убийцы потрясла Шулдиха до самой глубины его прогнившей души.

- Ты разве не хочешь? – спросил Фарфарелло, кивнув на бездыханное тело Юри.

Конечно же ему хотелось, но совсем не её, а своего друга Фарфарелло, которого многие считали чудовищем, не имевшим ничего святого.

- Нет, - соврал Шулдих, - поехали домой.

- Но я ещё не закончил, - запротестовал ирландец.

- Фарфи, я устал. Если хочешь, можешь взять её глаза и поиграть в машине, но я не буду повторять дважды. Мы едем домой!

Блондин насупился и, одарив немца убийственным взглядом, направился к машине.

Шулдих ещё раз посмотрел на двух мертвых близняшек.

*Мертвые они прекраснее всего*, - его позабавили собственные мысли. Похоже, он слишком много общается с Фарфарелло.

Дорога домой прошла в тишине. Шулдих на автомате вел машину, пока его разум блуждал где-то за пределами реальности. Рядом сидел Фарфарелло и, прижав колени к груди, посасывал свой нож. Ирландец думал о Боге.

Желание съедало его целиком, и он каждый вечер уходил, чтобы утолить свою жажду. Но этого было недостаточно. Тело ещё можно обмануть, но разум не обманешь. Немцу казалось, что с поцелуем ирландец передал ему свою болезнь одержимостью, только если Фарфарелло жаждал причинить боль Богу, Шулдих жаждал самого Фарфарелло.

Немец стоял возле окна и курит, меланхолично выдыхая колечки дыма. Он думал об ирландце, о его белоснежной коже, обо всех украшающих его тело шрамах, и ему самому захотелось оставить тысячи отметин своего обладания, ему хотелось убить его, чтобы обрести покой, сделать невыносимо больно своему мучителю, только вот у Фарфарелло был иммунитет к боли.

- Шулдих, - голос Бреда вывел его из задумчивости.

- Что? – буркнул тот.

- Что тебя волнует?

- С каких это пор ты стал моим личным психоаналитиком, - немец отошел от окна и плюхнулся в кресло.

- Меня не волнует твоё душевное состояние, но если это отразится на нашей работе…

- Не переживай, Бредли, на твоей драгоценной работе это никак не отразится.

Американец подошёл к Шулдиху и приподнял его, схватив за волосы, жестко впиваясь в губы немца.

- Отстань, - попытался оттолкнуть его рыжий, - я не хочу!

- Зато я хочу!

Кроуфорд с силой ударил его в живот так, что немец скорчился от боли. Резко бросив его на ковер, Бред одним движением стянул с него штаны (Шулдих был развратным до мозга костей, поэтому не носил нижнего белья :)), затем, расстегнув молнию на своих брюках и, сплюнув на ладонь, провел рукой по всей длине своей эрекции и одним толчком вошел в немца по самое основание. Шулдих не пытался вырваться, он знал, что Бред всё равно добьется своего, поэтому не было смысла в сопротивлении.

Бред терзал его тело, грубо сжимая ягодицы, оставляя уродливые синяки от пальцев, его дыхание обжигало шею немца, но своё удовольствие для лидера Шварц всегда было превыше всего. Казалось, прошла вечность, прежде чем Бред кончил и оставил Шулдиха в покое. Он застегнул ширинку и инстинктивно поправил очки, презрительно посмотрев на немца.

- Завтра у нас миссия. Будь готов, - спокойно произнес Кроуфорд, и, оставив телепата лежать на полу, вышел из кабинета.

Шулдих лежал, не двигаясь, не потому, что сделал с ним Бред, просто он чувствовал себя истощенным. Но, всё же найдя в себе силы, он встал и, натянув штаны, свернулся калачиком в кресле, погружаясь в безмятежный сон без сновидений.

- А где Фарфарелло?

- Кажется, он остался в здании, - сказал Наги.

- Черт, - недовольно прошипел Кроуфорд, - Шулдих, сходи за ним.

Немец покорно вышел из машины.

- Что это с ним? – поинтересовался младший Шварц.

- Ему некого трахать, вот он и сходит с ума, - проворчал Бред.

Немец нашел Фарфарелло в одной из лабораторий. Он прижимал к груди мертвую девушку и танцевал с ней вальс.

- Упокой души усопших раб твоих: родителей, сродников, благодетелей, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царство Небесное, - шептал ирландец.

Шулдих заметил, что на одной руке у девушки не было кисти, и кровь красными каплями окрашивала пол лаборатории. Глупо конечно, но Шулдих завидовал этой девушке, которую так любовно прижимал к себе Фарфарелло. Он пребывал в таком отчаянии, что ему уже было не важно, поцелует его ирландец или отрежет руку, только бы он сделал хоть что-нибудь. Фарфарелло, казалось, не замечал ничего вокруг, кружа в танце девушку, в пол голоса повторяя молитву.

- Фарфарелло, - ледяным тоном окликнул его Шулдих.

Блондин посмотрел на своего друга, его единственный янтарный глаз горел опасным пламенем.

- Шулдих, - спокойно произнес он, разжимая свои объятия, так что девушка с глухим стуком упала на пол.

- Нам пора.

Немец развернулся и пошел к выходу, Фарфарелло последовал за ним, удовлетворенно посмотрев на проделанную работу. Стены лаборатории были забрызганы кровью, на столе лежал юноша с вскрытой грудной клеткой, так, что можно было увидеть все его внутренности. Девушка без кисти лежала на полу, утопая в луже собственной крови. Ещё один работник, с вырезанными половыми органами, лежал в углу. Другая девушка была подвешена к потолку с вспоротым животом, под её ногами жалкой кучкой валялись печень и селезенка.

Шулдих, стараясь производить как можно меньше шума, поднялся по ступенькам на второй этаж и вошёл в комнату ирландца. Фарфарелло сидел в углу и наблюдал, как пляшут отблески от свечей на молочных стенах его комнаты. Возле его коленей лежал нож, тот самый, с которым он не расставался ни на минуту, но у блондина были связаны руки, так что он не мог использовать его по назначению.

Шулдих подошел к ирландцу и, взяв с пола драгоценный нож, сел перед ним на колени.

- Шулдих, - прошептал Фарфарелло и улыбнулся, - Мы поедем *гулять*?

Немец ничего не ответил, он приставил холодную сталь ножа к своим губам и надавил. Ирландец зачарованно смотрел, как из пореза проступает алая кровь. Шулдих приблизился к блондину, тем самым сокращая разделявшее их расстояние, и слегка коснулся его губ своими. Фарфарелло тут же высунул острый язычок, жадно слизывая кровь своего друга. Шулдих запустил пальцы в короткие светлые волосы ирландца и углубил поцелуй, проталкивая свой язык ему в рот, страстно изучая бархатистую кожу внутри. Фарфарелло широко распахнул свой единственный глаз, недоуменно глядя на немца.

- Шулдих, - прохрипел он.

- Шшш, - немец приложил указательный палец к холодным губам ирландца, окрашенным кровью, и стал одаривать легкими поцелуями его шею, слегка прикусывая в некоторых местах.

Немец вернулся к губам, о которых грезил на протяжении, казалось, вечности, и был удивлен, когда Фарфарелло стал робко отвечать на его поцелуй.

* Робко? – пронеслось у него в голове, - Он просто забыл, что значит тепло и нежность.*

Не отрываясь от пьянящих губ Фарфарелло, Шулдих стал развязывать ремни на его рубашке. Когда ничто уже не сковывало его движений, ирландец обвил руками шею немца, придвигая того невыносимо близко, воруя его тепло, вдыхая аромат возбужденного тела, ловя каждый вздох, вырывающийся из груди телепата.

Рыжий искуситель оторвался от розовых бутонов блондина и посмотрел в его затуманенный глаз. Прочертив дорожку из легких поцелуев от шеи к пупку, немец слегка облизнул головку Фарфарелло, а затем подул, и сладкая дрожь пробежала по телу убийцы. Шулдих жадно сосал и облизывал член ирландца, пока тот тихо постанывал, и никогда ещё в жизни немец не слышал более прекрасных звуков. Он протянул руку к губам Фарфарелло, тот, взяв нож, провел им по ладони, и тут же по загорелой руке немца заструились красные ленты, но он не замечал боли, наслаждаясь бархатом языка и шелковыми губами, когда ирландец тщательно вылизывал его пальцы, смачивая их слюной и кровью. В момент, когда ирландец был близок к тому, чтобы кончить, Шулдих оторвался от своего занятия, и прильнул к его губам, дразня языком, нежно прикусывая бледные губы, давая попробовать ему себя на вкус, отвлекая, пока один из пальцев проникал внутрь тела Фарфарелло.

Блондин попытался издать протестующий вопль, но немец не давал ему дышать, казалось, его язык достал до самой глотки ирландца. Он царапал спину немца ногтями, пока Шулдих растягивал его, продолжая битву между их языками.

Телепат задыхался от невероятных ощущений, он не мог больше себя сдерживать и поэтому резко вошел в податливое тело своего нового любовника. Фарфарелло не почувствовал боли, его захлестнуло наслаждение, когда Шулдих заполнил его собой. Немец, не торопясь, двигался, растягивая минуты удовольствия, и Фарфарелло жадно ловил каждый его толчок. Шулдих сжал в руках член ирландца и провел по всей его длине, сначала невыносимо медленно, а затем быстрее, подстраиваясь под темп собственных толчков. Оргазм накрыл их волной, и немец несколько мгновений не двигался, продлевая минуты блаженства. Шулдих скатился с ирландца и устроился рядом, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Кровь живительным нектаром продолжала сочиться из ран, но любовники не чувствовали боли, они хранили молчание, у каждого на это была своя причина.

Когда немец собрался с духом и посмотрел на Фарфарелло, тот уже спал, он придвинулся ближе и обнял ирландца, уткнувшись носом ему в шею. Блондин пробормотал что-то сонным голосом, и повернулся лицом к Шулдиху, неосознанно запуская руки в непослушную рыжую гриву немца. Телепат легонько поглаживал подушечками пальцев чувствительное местечко за ухом ирландца, ему совсем не хотелось спать, наоборот, он боялся, что стоит закрыть глаза, и это окажется всего лишь сном, иллюзией, несбывшейся мечтой. Он проскользнул в разум ирландца, хотя боялся увидеть там то, что ожидал: Фарфарелло снился Бог, море крови и бесчисленное количество мертвых тел, на небольшой возвышенности из человеческих трупов сидел маленький светловолосый мальчик с пронизывающими янтарными глазами, он любовно прижимал к себе острый, как шило, нож и тихо шептал молитву. Выходит, Бог будет всегда на первом месте для ирландца, но в душе у Шулдиха зародилась крохотная надежда, что, может быть, когда-нибудь они смогут вместе дотянуться до небес.